Лукьяновка (Часть 1)

Главный городской острог с величественным названием «Лукьяновский тюремный замок» начал прием невольных посетителей в 1863 году. И уже вскоре изображение Лукьяновской тюрьмы вошло в «джентльменский набор» открыток с достопримечательностями Киева. Нам покажется странной открытка с видом следственного изолятора и надписью «Привет из Киева» – а сто лет назад это было в порядке вещей. Впрочем, тогда и само понятие «Лукьяновская тюрьма» по известности не уступало казематам Шлиссельбурга. Ведь мало найдется киевских революционеров от Николая Кибальчича (сидевшего здесь в 1875 г.) до Юлии Тимошенко (2000 г.), которые бы не оказались в этом узилище. И когда молодая Леся Украинка из астраханской ссылки писала сестре, что «все-таки краще жити в Астрахані, ніж на Лук’янівці» – намек на темницу был для всех понятен. 

После Революции тут погибали за веру. Печальный список лукьяновских исповедников огромен, но два имени нельзя не упомянуть. Хмурой осенью 1937 года допросы на Лукьяновке принесли мученический венец митрополиту Киевскому св. Константину (Дьякову). И в те же дни здесь погиб самый, наверное, известный киевский священник, о. Александр Глаголев. В свое время он прославился защитой еврея Бейлиса, обвиненного в ритуальном убийстве. Кроме того, он был духовником семьи Булгаковых, венчал Михаила Булгакова и явился прототипом образа отца Александра в романе «Белая Гвардия».

Но в этом доме плача случались и радостные события. Революционерка София Богомолец, арестованная беременной, тут родила сына – будущего великого физиолога Александра Богомольца. Достижениями этого уроженца Лукьяновского замка мы руководствуемся при каждом переливании крови и заживлении переломов. А неподалеку расположенный медицинский университет носит имя Богомольца.

В наше время можно каждый день ходить по улице Дегтяревской и не догадываться, что затерянное среди жилой застройки СИЗО №13 является одним из самых трагических мест нашей истории.

Странное дело: на Лукьяновке в первые годы ХХ века жила чуть ли не половина писателей, художников и ученых Киева. Лидеры киевской художественной школы – Пимоненко, Менк, Орловский, Мурашко; маститые украинские писатели и будущие русские писатели и философы, выдающиеся биологи и популярные пианисты – что их влекло сюда?

Возможно, чуткие души привлекало свежее дыхание сырецких дремучих боров, тогдашнее врастание не только города в лес, но и леса в город. Константин Паустовский с любовью вспоминал неожиданные старые сосны рядом с вполне городскими особняками. Полярник и физик Отто Шмидт часто вспоминал трамвайную линию, проведенную в Репьяховом яру по настоящему горно-лесному серпантину – эти места были известны под романтическим именем «Киевской Швейцарии». Николай Ушаков в своем дворе обрел речку Сетомль, которой при нем уже несколько веков не было, но в которой когда-то Ярослав Мудрый потопил орду печенегов.

А может, творческие сердца манил потрясающий вид на Подол с лукьяновских обрывов? За идиллическими хатами вдруг открывается неожиданная горная высь; а над ней пышные облака, малиновые и вишневые закаты; а под ней россыпь подольских домиков, днепровские разливы и бесконечные леса. Тут и в наше время хочется рисовать, слагать стихи или молиться.

Неспроста, живя на Гоголевской, киевский марксист Николай Бердяев становится религиозным философом. Учившийся в этом же районе гимназист Валентин Войно-Ясенецкий (свт. Лука) решает вначале стать художником, а затем приходит к идее спасения людей от страданий через медицину.

Парализованная великая княгиня Александра (игумения Анастасия) в 1889 году на лукьяновских кручах основала обитель-лечебницу – так сбылось пророчество старца Феофила. Уже вскоре Покровский монастырь был не только одним из крупнейших (более 700 инокинь и послушниц), но и являлся самым оснащенным в регионе медицинским центром. Многие сестры монастыря, пережившие революцию, пополнили ряды исповедниц и мучениц. А стараниями игумении Архелаи (Савельевой) изувеченный монастырь пережил второе рождение в годы Великой Отечественной войны; тогда в его стенах и подвалах сотни киевлян укрылись от немецкой каторги и расстрела.

На одном из здешних обрывов мудрые зодчие ХІХ века возвели Киевскую духовную семинарию. И не менее, символично, что в ХХ веке в ее стены вселилась Украинская академия искусств. Так, по-киевски, своеобразно сбылась мечта Александра Мурашко (первого украинского художника, признанного в Европе), который вынашивал идею устроить общину художников на Лукьяновке. Сам же Мурашко летним вечером 1919 года был застрелен в спину неизвестными в двадцати шагах от своего дома.

Но в те же месяцы в семинаристском доме советская власть учредила Дом искусств и поселила тут композиторов Леонтовича и Стеценко, неподалеку обрела место жительства и старая писательница Олена Пчилка (чья дочь так не хотела «жити на Лук’янівці»!), писатель Степан Васильченко и многие другие творцы нашей культуры.

Тогда же в Дегтяревской богадельне (доме престарелых на Лукьяновке) скончался всеми оставленный житель этого района Иван Нечуй-Левицкий. Под склоном Лукьяновки происходила большая часть действия его комедии «На Кожемяках» – мы знаем ее в постановке Михаила Старицкого под названием «За двумя зайцами». А облачные виды, открывающиеся со склонов его района, стали рефреном целого романа, который так и называется: «Тучи».

Усадьба на краю Репьяхова яра и заброшенный пейзажный парк при ней теперь известны только ученым-врачам, посвятившим себя проблемам родов и женским болезням. Но полвека назад это место на немецких штабных картах обозначалось особым флажком. Здесь была резиденция первых людей советской Украины.