Сахарный банк

Первый банк в современном понимании этого учреждения появился в Киеве в 1839 году. Именно тогда в городе была основана контора Государственного коммерческого банка. Долгое время госбанк полностью покрывал потребности местного бизнеса, но, начиная с 1870-х годов, развивающаяся быстрыми темпами сахарная промышленность привлекла в Киев целый ряд кредитно-финансовых учреждений Империи. Среди них был и мощнейший по тем временам «Русский для внешней торговли банк». Фактически, дореволюционный аналог сегодняшнего московского гиганта, который уже успел вложить в украинский крупный бизнес не один миллиард – Банка ВТБ.

Русский для внешней торговли банк был основан в Петербурге в 1871 году. И, кстати, при участии немецкого банковского концерна Deutsche Bank. Банк специализировался на финансировании торговой деятельности, а также промышленности. Обороты учреждения были огромными – перед началом Первой мировой войны банк по объемам совершаемых операций занимал 3-4 место во всей Империи. А его 111 региональных филиалов были разбросаны по всей стране.
Несмотря на название, в Юго-Западном крае внешней торговлей финансовое учреждение занималось мало, обращая внимание исключительно на потребности местных сахарозаводчиков. В те годы за право финансировать эту отрасль боролся не один киевский банк, а выигравший получал право не только кредитовать «сахарных баронов», но и скупать акции сахарных заводов, участвовать в реализации их продукции. О том, что новая «специализация» принесла банку не малые средства красноречиво говорит только один показатель – в период с 1905 по 1917 годы баланс киевского отделения банка вырос с 21,6 млн. рублей до 82,2 млн. рублей. Собственно, из-за тесной связи с известным «Сахарным синдикатом», Русский для внешней торговли банк в Киеве прозвали «Сахарным банком».
Связи с Deutsche Bank сыграли, видимо, основную роль в любопытнейшей истории времен УНР. Весной 1918-го, когда в Киев вошли войска кайзеровской Германии, глава киевского отделения Русского для внешней торговли банка, а также член финансовой комиссии Центральной Рады Абрам Добрый был похищен из собственной квартиры в доме на Большой Житомирской, 8б. В ночь с 24 на 25 апреля туда вломились вооруженные люди, схватили банкира и увезли на автомобиле на вокзал. После этого Доброго посадили в вагон и отвезли в Харьков с целью поместить в Холодногорский централ. Начальник тюрьмы, правда, отказался забирать арестованного без сопроводительных документов, и банкира поместили в номер харьковского «Гранд-Отеля». Там он и подписал вымогателям чек на 100 тыс. рублей. А по Киеву с утра 25 апреля начали гулять слухи, о том, что миллионер Абрам Добрый загадочным образом исчез.

Учитывая, что через киевское отделение Русского для внешней торговли банка осуществлялись финансовые операции немецкий войск с Рейхсбанком, похищение банкира вызвало огромное раздражение у главы оккупационной администрации генерал-фельдмаршала Германа фон Эйгхорна. Он объявил чиновника особых поручений украинского Министерства внутренних дел Осипова непосредственным исполнителем, а самого министра Михаила Ткаченко, военного министра Александра Жуковского и премьер-министра Всеволода Голубовича – заказчиками преступления.
Уже 26 апреля Эйгхорн подписывает указ, согласно которому уголовные преступления, совершенные на территории Украины, выборочно подлежат немецкому военно-полевому суду. А 28 апреля на заседание Центральной Рады проходит вооруженный немецкий отряд, арестовавший, а позже, – после личного обыска на наличие оружия, – разогнавший всех присутствовавших по домам. Центральная Рада больше не собиралась. На следующий день, 29 апреля, бывший генерал-адъютант императора Николая II – Павел Скоропадский, становится гетманом Украины.

Площадь Льва Толстого

История площади Льва Толстого началась в середине позапрошлого века, когда была запроектирована улица, соединявшая начало Большой Васильковской улицы с Шулявкой. Потому и улицу назвали просто и непритязательно – Шулявской. А когда на пересечении улиц Большой Васильковской и Шулявской возникла площадь, городские власти также недолго ломали светлые головы над тем, как ее назвать.
В 1891 году, в честь 50-летия научной и педагогической деятельности Владимира Афанасьевича Караваева – первого в России хирурга-окулиста, одного из основателей отечественной офтальмологии и почетного гражданина Киева, улицу Шулявскую, на которой жил профессор, переименовали. Соответственно – в Караваевскую. Недолго думая, примыкающую к улице площадь также назвали именем знаменитого хирурга.
Несмотря на добрую память, которую оставил по себе Караваев в истории Киева, улица и площадь носили его имя всего два десятка лет. Впрочем, профессор Караваев все равно вписал свою славную фамилию в городскую топографию. Все мы знаем столичный район Караваевы Дачи, а старожилы Зверинца до сих пор называют свою местность по старинке – Караваевкой. До того, как в 1869 году Владимир Караваев купил садовый питомник в районе нынешних Кардач, он владел небольшим участком на Верхнем Зверинце. Профессору Караваеву принадлежало более двух десятин земли по соседству с городским выгоном, также состоявшим в «оброчном и потомственном содержании вышеупомянутого Караваева». Логично, что в память о знаменитом хирурге один из здешних переулков назвали Печерско-Караваевским.

В 1920 году Караваевскую улицу по инициативе «Общества истинной свободы в память Л. Н. Толстого» (которое действовало в 1919-1922 годах здесь же – при библиотеке-читальне №23 по ул. Караваевской), многострадальную улицу Шулявскую снова переименовывают – на сей раз в честь писателя-гуманиста. Точнее, его учения – «толстовства», которое в начале ХХ века пользовалось колоссальной популярностью.
Улицу не случайно назвали в честь Льва Николаевича. Толстой во время своего единственного визита в Киев в 1879 году останавливался в доме № 9 по улице Шулявской – прекрасном одноэтажном здании, сохранившемся до наших дней. («Киев очень притягивает меня», — признавался великий писатель.) Толстовская улица просуществовала на карте города до 1926 года, когда ее переименовали в улицу Толстого, а в 1944 году – в улицу Льва Толстого. При этом Караваевская площадь носила имя профессора-офтальмолога вплоть до 1944 года, когда она получила современное название.
Среди других знаменитых обитателей улицы Льва Толстого необходимо вспомнить поэта Олега Ольжича, композитора и дирижера Григория Веревку, драматурга Михаила Старицкого.
Отметим, что злоключения с переименованиями площади на этом не закончились. В 2010 году Киевсовет едва не переименовал площадь Льва Толстого в площадь… Руха. Любопытно, что депутаты мотивировали свое решение тем, что площадь Льва Толстого – не историческое название. Впрочем, какое отношение к истории площади имеет Народный Рух Украины, никто так и не смог объяснить.
Одно из первых зданий, украсивших Шулявскую площадь в 1877 году, до наших дней не сохранилось – сейчас на этом месте располагается один из первых столичных бизнес-центров «Киев-Донбасс». А в конце XIX века на углу улиц Караваевской и Ново-Елисаветинской (сейчас – Пушкинская улица) находились самые фешенебельные бани Киева – «Караваевские». Они принадлежали купцу Первой гильдии Фридриху Михельсону. Это было шикарное заведение, которое совмещало банный комплекс с мраморным бассейном и дорогие магазины, парикмахерские, буфеты и пивные. За особое внимание к чистоте ванн и комфорту посетителей бани Михельсона неоднократно были признаны санитарной комиссией Киева лучшей городской баней. Вход в общий зал стоил 40 копеек (для гимназистов и студентов — 25 коп.), одиночная парная с мраморными ванными — полтора рубля, а семейный «нумер» — целых 3. Для сравнения: курица стоила рубль, а бутылка пива — 12 копеек. Дом Михельсона был снесен уже в восьмидесятых годах прошлого столетия.
В потери также запишем памятник Тарасу Шевченко, который киевские власти планировали поставить в десятых годах ХХ века, но так и не сподобились (Караваевская площадь рассматривалась наравне с Михайловской и Бессарабкой), и фонтан, располагавшийся прямо посреди площади – там, где теперь разбита клумба. Фонтан убрали в начале 20-х годов, когда прокладывали трамвайную линию.
Также был принесен в жертву разрастающемуся городу трехэтажный дом постройки 1895 года – старожилы должны помнить знаменитый своими шашлыками ресторан «Кавказ», который располагался на первом этаже. Его снесли в конце семидесятых годов, а в 1981 году на его месте выросла станция метро «Площадь Льва Толстого».
Немногим больше повезло доходному дому богатого киевского виноторговца Льва Бендерского (ул. Большая Васильковская, 25). В конце XIX века это здание было самым высоким в городе. С одной стороны, дом, построенный великим киевским архитектором Владиславом Городецким в 1897-1899 годах, благополучно дожил до наших дней. С другой стороны, во время капитального ремонта здания в конце сороковых годов, когда восстанавливался центр Киева, уничтоженный во время Великой отечественной войны, с фасада отбили всю лепнину, что лишило детище Городецкого архитектурной привлекательности.

Зато дом в русском стиле, построенный в в 1899-1901 году по проекту архитектора Михаила Артынова (ул. Пушкинская, 45), дошел до наших дней без видимых потерь. И сегодня на фасаде здания можно увидеть цифры — дату окончания строительства и инициалы владельцев дома – семейство Снежко и Хлебниковой.
Наконец, давайте вспомним «малый Пассаж», который располагается в одном из первых кооперативных зданий Киева, построенном в 1911 году (ул. Красноармейская, 18). И хотя он уступает Пассажу на Крещатике и масштабом, и славной историей – на Крещатике жил известный писатель Виктор Некрасов, а на Красноармейской – будущий одиозный мэр Черновецкий, «малый Пассаж» является еще одной жемчужиной площади Льва Толстого и ее окрестностей.  

В гостях у барона

Речь идёт о здании по адресу Бульварно-Кудрявская (Воровского), 27, которое сейчас принадлежит Академии Наук Украины, а именно — Институту травматологии и ортопедии. С улицы оно смотрится достаточно обыденно — советская архитектура, как она есть.
Но привлекает внимание старинный корпус, расположенный левее центрального входа в институт. Как-то совсем не вписывается в общий архитектурный стиль.
Это и неудивительно. То, что мы видим — «остатки роскоши былой», детище статского советника Рудольфа Штейнгеля, потомка старинного дворянского рода. Вообще, «Замком барона» иногда называют дом на Ярославовом Валу, но там  он никогда не жил. А здесь, на Бульварно-Кудрявской, как раз находилась усадьба.

В роду Штейнгелей было немало известных личностей: генерал-губернатор Финляндии, российский посланник при германском императоре, декабрист и т.д. Сам Рудольф Васильевич работал инженером путей сообщения, принимал участие в строительстве Московско-Курской и Балтийской железных дорог. Усадьбу на Бульварно-Кудрявской он выкупил в 1877 году, заказал сделать пристройки к двухэтажному каменному особняку. Фасад, по желанию хозяина, оформили в стиле неоготики, и по старинному обычаю на башне поднимали флаг, когда барон приезжал домой (а бывало это не так уж часто: дела, Петербург).
Усадьбу украшал английский ландшафтный парк с гротами, мостами и прудом. Он сохранился только на фото 1890-х гг., сейчас от тех красот ничего не осталось.
Барон умер в 1892 году, в усадьбе некоторое время жили его сыновья, а в 1901 году её приобрёл профессор медицины университета Святого Владимира Михаил Лапинский. Он основал и оборудовал тут физиотерапевтический санаторий с водо- и светолечением и электротерапией. В начале 20-х годов XX века в бывшем особняке жил известный психиатр В. М. Гаккебуш и размешались различные медицинские учреждения, с 1927 года – находился Киевский психоневрологический диспансер, во время Второй Мировой войны – госпиталь, а позже – психиатрический санаторий. В 1952 году и по сей день действует Институт травматологии и ортопедии. В 70-е годы здание было «разрезано» – часть разрушена, а посредине выстроен тот самый «скучный» корпус.

Директор  института, академик Георгий Васильевич Гайко рассказал, что, к примеру, что ландшафтный парк, который сохранялся до 50-х годов, медикам пришлось… разрушать своими руками.
— Так было тогда модно. Не то что разрушали, но считалось, что никто реставрировать это всё не будет, — говорил Гайко. — А такая была красота, летний сад, дорожки… Ротонду тоже сперва разобрали, потом построили новую.
Старинная часть института сейчас сдана в аренду сроком на 10 лет Банку крови. Банк должен отвечать за сохранность внутренних интерьеров и убранства конференц-зала и библиотеки. Иногда институтские сотрудники туда заглядывают, проверить, всё ли в порядке, но вообще держатся порознь, это два разных лагеря. До этого корпус занимала компания «Сименс», и они, по словам Георгия Васильевича, исправно платили аренду, почти по миллиону, каждый год. На эти средства в институте травматологии был сделан капитальный ремонт. А вот Банк крови аренды не платит, и рассчитывать на инвесторов особо не приходится, они не хотят иметь дел с государственными конторами. 
Чтобы полюбоваться остатками «замка», лучше выйти наружу (внутри всё равно всё перестроено) и обойти здание. За главным корпусом открываются сюрреалистичные картины, буйство весны на руинах.

И наконец, когда вы вдоволь насмотритесь на специфический антураж и обойдёте вокруг института, пройдёте дворик лаборатории и выйдете через арку, то, обернувшись, увидите настоящий сказочный замок. Только совсем заброшенный. А жаль.

Доходный дом де-Мезера (Часть 2)

Кончилось это для де-Мезеров плачевно. 
В 1873 году они как-то ухитрились закончить строительство. На некоторых фотоснимках той поры Франц Казимирович проставлял адрес ателье: «Крещатик, дом де-Мезера». 

Но рассчитаться с долгами так и не удалось. Кредиторы подали к взысканию, и усадьбу в 1874 году выставили на торги, а ее владельцев признали несостоятельными должниками. Хорошо еще, что все документы на дом и участок были оформлены только на Алину де-Мезер. Благодаря этому фотографическое заведение осталось в распоряжении ее мужа – оно лишь перебралось в другой дом на Крещатике.

Бывшее домовладение де-Мезеров купил с торгов Полтавский земельный банк. Позже оно перешло в руки купца Николая Лучинского. Он получал с доходного дома немалые прибыли – как от жильцов, так и благодаря аренде помещений магазинов, занимавших весь первый этаж.
На фотоснимке здания начала 1890-х годов видна целая вереница вывесок. Здесь находились книжный магазин, частная библиотека Слухаевского, часовой магазин и мастерская Робичека, заведения по продаже «американского оружия» и «финляндских полотен». 

На одной из вывесок можно прочесть фамилию Фанкони – но это не кофейня (как в Одессе), а обувной магазин. 

Было здесь и торговое заведение самого домовладельца Лучинского – магазин металлических изделий и ламп. 

Одним из позднейших владельцев здания был известный киевский бизнесмен и филантроп Михаил Дегтерев. Когда же на исходе 1898 года Дегтерев скончался, его доходный дом наряду с другой недвижимостью был завещан городу – в обеспечение деятельности известной Дегтеревской богадельни, которую выстроили на оставленный тем же меценатом капитал. С тех пор дом на Крещатике оставался городской собственностью. 

Но и на снимке 1910-х, когда на Крещатике вокруг него «подросли» другие дома, № 41 тоже выглядел весьма крупным и роскошным.

Тогда, в начале ХХ века, помещения «бельэтажа» (второго этажа) занимало «депо музыкальных инструментов», продававшее также ноты, граммофоны и пластинки. Это заведение содержал известный чешский коммерсант и общественный деятель Генрих Индржишек. Потом настало советское время. Дом, по сути, остался в прежнем владении – ведь он и раньше был городской собственностью. В нем, уже по традиции, размещался магазин музыкальных инструментов, в этом же здании торговали военно-спортивными товарами. 

Но взрывы и пожары 1941 года, уничтожившие большинство зданий старого Крещатика, не пощадили и первого «супер-пупер» роскошного здания. Оно превратилось в руины. Правда, его внешние стены, в отличие от большинства соседних зданий, все же устояли.
Если бы ситуация была иной, этот дом, в принципе, можно было бы и восстановить. Однако проект нового Крещатика предусматривал совсем другое. 

Согласно раннему варианту, на холме за старым рядом застройки нечетной стороны Крещатика должен был появиться приземистый, перекрытый куполом дом Народных собраний.

Потом запроектировали ансамбль жилых домов, который и был выстроен на этом месте.

Но и в том, и в другом случае место бывшего дома де-Мезера надлежало очистить. Так и было сделано. Остатки здания разобрали, а квартал в 1950-е годы принял знакомый вид.

Сейчас тут, против улицы Богдана Хмельницкого, мы видим один из самых эффектных фрагментов послевоенного Крещатика. 

Но и 140 лет назад это место было по-своему привлекательным, поражая киевлян первенцем роскошной доходной застройки.