Болгарский хутор (Часть 2)

Было и такое, что Сокольский и его послушники увеличивали свои требования, и тогда возникали недоразумения. Например, хлеба для самого Иосифа, кроме того что выдавалось на послушников, требовали от 8 до 12 пудов в месяц, а келарь ограничивал выдачу до 4 пудов. В начале Филиппова поста 1865 года сам Иосиф захотел свежей рыбы, вина и водки, а келарь отказал под тем предлогом, что рыбу в пост монахам не давали, а вина и водки в складе не имелось. Иосиф пожаловался митрополиту, а тот потребовал от келаря Лавры подробных сведений о том — чего именно и сколько отпускал он Иосифу. Келарь представил подробные сведения за четыре года 1862 — 1865. Кроме обычной провизии, выдавалось в год: сахару 5—7 пудов, чаю 8—13 фунтов, хлеба 24—75 пудов, солений 5—25 ведер, меду 12—35 ведер, вина 50—80 бутылок.

Митрополит, ознакомившись с отчетом, написал: «Жалоба оказалась несостоятельной. Оставить без последствий». А про вино добавил: «и прежде не следовало давать и после отнюдь не давать, потому что у нас для вина нет… безвозмездного источника».

Иосиф же жаловался, что ему уменьшают выдачу припасов, особенно во время отъезда митрополита из Киева, и вообще на какие-то притеснения со стороны лаврского духовенства. «Это можно объяснить, — писал он, — или произволом некоторых лиц, или тем, что я возбудил чем-нибудь неудовольствие своих благодетелей. В первом случае это оскорбительно, во втором прискорбно, что это мне не объявлено. Тогда бы я увидел, что мое пребывание здесь уже тяготит моих благодетелей, и постарался бы исправить дело, испросив позволение возвратиться восвояси». В ответ на такое заявление митрополит приказал выдавать Иосифу все необходимое, и вообще «в удовлетворении всех его нужд, как известно, немногочисленных и незатейливых, не отказывать…».
После десяти лет такой жизни в положении «болгарского архимандрита» произошли неожиданные изменения. Русское правительство решило использовать его для своих целей. В западных провинциях российского государства, которые были присоединены к России после разделов Польши, долго сохранялись остатки униатства. Царское правительство враждебно относилось к унии и всячески пыталось ее уничтожить. Во время царствования Николая Первого уния была ликвидирована во всех западных провинциях, кроме Холмщины — она была присоединена к Российской империи лишь в 1815 году на основе постановлений Венского конгресса и входила в состав Царства Польского. Все попытки российского правительства ликвидировать унию встречали ожесточенное сопротивление населения и духовенства. Чтобы устранить это препятствие, правительство и приняло решение использовать Иосифа Сокольского, униатского архиепископа, для достижения своих целей. Четыре раза ездил Иосиф в Холмщину (дважды в 1872 году, осенью 1873 года, и в 1874 году). Холмское духовенство торжественно встречало его, он несколько раз служил в местном соборе.
Для «поддержания авторитета преосвященного» правительство выдавало ему довольно крупные суммы (на первую поездку — 2000 рублей, на остальные — по 1000 рублей), а самому Иосифу два раза в виде награды выдано по 1500 рублей, а затем пожалован орден Святой Анны первой степени — «за оказанную важную услугу». Вскоре холмское духовенство обратилось с просьбой о присоединении к православию, а в 1875 году уния в Холмщине была ликвидирована. Иосиф возобновил свои просьбы о возвращении в лоно Православной церкви, снова подал заявление митрополиту. В нем, в частности, писал: «Сделанная мною… ошибка владела моим духом самое короткое время. Я почти тотчас по возращении из Рима стремился возвратиться к родному мне православию». Однако никаких ответов на просьбу Сокольского в архиве не нашлось: видимо, Константинопольский патриарх не изменил своего постановления.

В ожидании прощения Иосиф жил еще три года то в Лавре, то на Болгарском хуторе. Умер он в 1878 году. Перед кончиной исповедовался и причастился «по чину Православной церкви». Похоронили его на Преображенском кладбище. Могила существовала еще в начале минувшего века. Домик Иосифа Лавра сдавала дачникам, а затем он был разобран и перенесен. Хутор остался, и позднее его стали называть «болгарскими огородами», но мало кто знал истинное происхождение этого названия.