Тайны Цыганского переулка

Если плоская часть Подола в начале ХІХ в. застраивалась планомерно, то его окраины из-за рельефа — стихийно. Так же стихийно за Житним рынком, в яру под Щекавицким кладбищем, возник переулок, формой напоминающий знак вопроса. То ли после Батыя, то ли Менгли-Гирея в этом месте было закопано более 5 тысяч убитых киевлян. Следов грандиозного захоронения не осталось, но если вы спросите об этом старейшего жителя переулка по фамилии Лапицкий, он ответит: “Выкапывают кости. Разные. Может, мамонта, а может, и человека”.

В начале ХІХ в. здесь было всего четыре хаты. В одной жила пастушка-бражничка, пасшая в яру коров и гнавшая великолепный самогон. Постарев, женщина съехала на Фруктовый ряд, где и умерла. Во второй хате обитала Елисеиха — вдова извозчика, в третьей — портной Низкий. Кто жил в четвертой — неизвестно. Затем количество усадеб увеличилось до двадцати — новые дома по извилистым улочкам углублялись в дремучие овраги.

К домикам, еле уместившимся на откосах гор, вели теряющиеся в зарослях деревянные лестницы. Но чистенькие окошки, вата между рамами с елочными игрушками, горшочки с красным перцем и бальзамином, палисадники и огородики, воркующие на крышах голуби и кудахтающие во дворах куры – все создавало атмосферу домашнего уюта.

В середине ХІХ в. там поселился некто Якубовский, прозванный на переулке “паном артистом”. На Житнем базаре у него были балаганы для комедий, а для акробатических номеров он пристраивал бедных детей. Идиллия закончилась с указом генерал-губернатора Бибикова, согласно которому следовало сносить ветхие дома, а на их месте строить новые. Но жители переулка ремонтировали покосившиеся хаты, за что их штрафовали и отправляли в тюрьму. Кое-кто с горя даже вешался. Пришло время подпольного адвоката Голодненко, писавшего доносы на соседей и скупавшего за бесценок покинутые дома. В 1898 г. вышел новый указ, согласно которому все без исключения улицы и переулки вошли в состав города. И еще — указ о борьбе с незаконными адвокатами. Голоденко удрал к жившей у Лавры дочери, где впоследствии отравился. 

Переулок сначала называли Цыганковым, позднее — Цыганским. Старожилы говорили, что в начале позапрошлого века фамилия одного жителя была Цыганков, но документального подтверждения этому нет. Известно, что у яра останавливались цыганские таборы. Но переулок застраивался, и со временем места для таборов не нашлось. Затем появился запрет киевских властей на стихийную застройку. На ул. Кирилловской (бывшей Фрунзе) товарищество по акциям построило пивоваренный завод, работающий и сейчас, закупило для своих работников усадьбы и построило новые.

Из рода в род передается легенда-быль. В середине ХІХ в. молодой цыган полюбил девушку из переулка. Несмотря на недовольство табора, пара поженилась. Муж зарабатывал шитьем сапог. Среди местных он славился как лучший боец. Храбро дрался с хлопцами с Юрковской, кравшими породистых голубей. Однажды шесть юрковских подстерегли цыгана на возвышавшейся над переулком Лысой горе. Главарь указал ему на край 10-метрового обрыва: “Хочешь остаться целым — прыгай”.

Но мужчина отказался и начал драку в одиночку. Хлопцы побили цыгана, оставив его лежать на земле. Вездесущие мальчишки заметили побитого и сообщили взрослым. И восстал весь переулок! Мужчины, женщины, дети, старики двинули гурьбой на Юрковскую, надолго отбив у обидчиков охоту появляться в переулке. А цыган отлежался, окреп и прожил до глубокой старости. С тех пор подольские пацаны выработали своего рода кодекс чести. Если драться, то двором на двор. При встречах враждующих группировок сначала бились между собой главари, причем на кулаках. Победитель обычно становился главарем объединенной группировки.

В нижней части переулка осталось несколько больших домов. В одном из них после войны была средняя школа №158 (ныне — вечерняя спецшкола №27), над которой шефствовал подольский пивзавод. Шефы помогали ремонтом, а школьники сортировали бутылки на заводе. Примыкающий к школе дом №17/2 (№17 по ул. Кирилловской) называли “офицерским” из-за поселившихся семей военнослужащих. А вот дом №15/1 в народе звался “босяцким” — там жило много спекулянтов, торгашей и другого непонятного люду с Житнего базара.

Рядом находился ларек по продаже керосина. Тогда пищу готовили на примусах и керогазах. На Житнем базаре продавалась фиолетовая жидкость в бутылках. Таблички на прилавках предупреждали: “Денатурат, 98% спирта, для разжигания примусов”. На этикетке — череп с костяшками, а под ним — крупная надпись “Яд”. Стоил денатурат 87 коп. В народе напиток-яд назывался “ханькой”. И вот, во дворе вышеуказанного босяцкого дома можно было видеть потрепанных жизнью людей, распивавших ханьку на двоих. Поставив палец на предполагаемой черте — половина бутылки, — сначала один отпивал из горлышка, а затем — другой. Удивительно: люди оставались живы-здоровы, “яд” действовал, как спиртное.

А в доме по Цимлянскому переулку, 3 в царское время помещался полицейский участок — в подвале были камеры для заключенных. Особенно оживленным переулок был зимой. С ближайших улиц плоской части Подола и дети, и взрослые приходили сюда кататься на санках. Лучшей горки на местности не было.