Проституция в Киеве

Кресты – ныне почти забытое название местности, расположенной между бывшим кинотеатром «Зоряный», Печерским райсудом и супермаркетом «Сільпо» по улице Омельяновича-Павленко (Суворова). Именно там находилось самое крупное в городе поселение «бессоромных дивчаток» (как называл их писатель Николай Лесков).

Местные жрицы любви себя никак не афишировали, потому что если нагрянет полиция и застукает «на месте преступления», то наказание будет суровым: в те времена за проституцию секли и высылали в Сибирь. Но и без всякой рекламы интересующаяся публика – офицеры соседнего гарнизона, чиновники, «студеи» Киевской академии – прекрасно знала дорогу к «падшим девам».
В 1843 году, после легализации проституции, на Крестах возникли первые официальные бордели. От других зданий их отличали красные фонари у входной двери. Если фонарь горит – вход открыт. 

Однако в начале следующего десятилетия в связи с расширением Печерской крепости «дома терпимости» переехали на Андреевский спуск. Несмотря на близкое соседство Андреевской церкви, практически на каждом доме по вечерам горел красный фонарь. Это, естественно, возмущало многих горожан, но перевести «веселые дома» в какое-то иное место оказалось не таким уж простым делом – большие деньги их владельцев гарантировали неприкосновенность.

В 1854-м на спуске, напротив Андреевской церкви, поселился писатель Андрей Муравьев. Человек религиозный, да к тому же обладатель генеральского звания, он решил очистить улицу от публичных домов. Говорят, ему удалось добиться своего только благодаря обширным связям, в частности, личному знакомству с наследником престола – будущим императором Александром II.
Часть «домов терпимости» переехала на Подол, за Нижний Вал, а другая половина перебралась в так называемый «Латинский квартал» возле университета, где квартировали студенты. В результате вместо одной улицы красных фонарей возникли две.
В 1885 году генерал-губернатор Дрентельн велел вынести все бордели на окраину Киева. Пока городские власти раздумывали, где именно их «прописать», предприимчивые жители Ямской улицы неожиданно выступили с просьбой перевести публичные дома к ним, ибо, по их словам, «наше благосостояние этим улучшится, потому что под такие дома квартиры идут дороже».
Так Ямская на два десятилетия внезапно стала центром ночной жизни Киева. Побывавший там журналист и писатель Александр Куприн красочно описал нравы этой улицы красных фонарей. Его роман «Яма» читала вся Российская империя.
Жизнь «домов терпимости» регулировали «Правила содержательницам борделей», утвержденные министром внутренних дел 29 мая 1844 года. Они содержали 32 пункта.
Согласно этому документу, «разрешение открыть бордель может получить только женщина средних лет, от 30 до 60». Содержательница публичного дома не имела права держать при себе детей – им надлежало проживать в другом месте. Кроме того, не позволялось «иметь жилиц», то есть пускать в квартиру постояльцев.
Функции отдела кадров также возлагались на хозяйку публичного дома – всех «сотрудниц» своего заведения она должна была внести в специальный список. Такое, говоря современным языком, штатное расписание следовало «вести с надлежащею исправностию и содержать в чистоте». Подобный учет был необходим для того, «чтобы в борделях промысл производился только теми женщинами, которыя значатся по спискам; посторонния же ни в коем случае к тому допускаемы не были».
Для «тружениц» интимного фронта существовало только одно ограничение – они должны были быть не моложе 16 лет. Насчет режима работы правила гласили: «Воспрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни». В остальные дни, следовательно, «промышлять» разрешалось без ограничений. Так что в борделях была 7-дневная рабочая неделя, в которой последний день – сокращенный.
В то же время владелицы борделей должны были выступать и в роли профсоюзного босса – заботиться о находящихся в их ведении «барышнях». В правилах об этом сказано следующее: «Содержательница подвергается строгой ответственности за доведение живущих у ней девок до крайняго изнурения неумеренным употреблением». 

Кроме того, в случае беременности кого-либо из «барышень», содержательница «устраняет сих женщин от употребления». В то же время «строго воспрещается прибегать к каким-либо средствам для истребления начала беременности у публичных женщин».

Трудно сказать, насколько реально в жизни выполнялись все требования закона. Ведь в нем содержалась и такая, например, норма: «Долговыя претензии содержательницы на публичных женщинах не должны служить препятствием к оставлению последними бордели». В то же время именно с помощью долгов – реальных или надуманных – хозяйки домов терпимости годами удерживали женщин, не давая им уйти.
А вот в чем «Правила…» и впрямь неукоснительно соблюдались, так это в отношении клиентов, или, как их еще называли, «гостей»: «Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений, ни в коем случае не допускать в бордели».