Илья Эренбург (Часть 1)

Где же именно 120 лет назад, 26 января 1891 года, появился на свет будущий писатель? На этот вопрос сам Эренбург ответил в одной из статей: «Я родился в Киеве на горбатой улице. Ее тогда звали Институтской». Правда, дом, с которого начался жизненный путь Ильи Григорьевича, до нынешнего времени не уцелел. Он был разрушен в 1941 году, когда горел весь центр Киева. Приехав в родной город вскоре после победы, писатель увидел печальную картину: «Я поднялся по Институтской – вот здесь стоял дом, где я родился, – груда мусора».
С тех пор фронт четной стороны улицы от Крещатика вплоть до Ольгинской так и остался незастроенным. Но в каком конкретно доме жила семья Эренбурга, когда появился на свет Илья? В свое время с легкой руки литературоведа Леонида Хинкулова распространилась информация, что адрес рождения писателя – будто бы Институтская, 10, поскольку это здание принадлежало купцу Александру Спектору, деду Ильи по матери. Однако проверка этой версии обнаружила две серьезных неточности. Во-первых, на самом деле Спектор был владельцем дома на Институтской, 14; во-вторых, его родственные отношения с Эренбургами не подтверждены биографической хроникой писателя.
 

 В то же время существуют документы начала 1890-х годов, содержащие адрес на той же Институтской, по которому проживал киевский купец Григорий (Гершан) Ильич Эренбург – дед Ильи Эренбурга по отцу. Оказывается, его квартира находилась в доме дворянки Натальи Искры. По довоенной нумерации это был №22 – примерно между верхним выходом из метро «Крещатик» и гостиницей «Украина». Вполне возможно, что здесь же жили сын купца Григорий Эренбург, его жена Анна и их первый сын – маленький Ильюша (ранее у четы Эренбургов родились три дочери). Тем более что в упомянутых документах речь шла как раз об Анне Эренбург: свекор хлопотал о разрешении ей летом 1892 года по состоянию здоровья отдыхать на даче в сельской местности близ станции Мотовиловка. По тогдашним законам, лица иудейского вероисповедания могли беспрепятственно жить только в городах и местечках. Купец Эренбург добился для невестки исключения из правил, но для этого потребовалась подпись самого губернатора!
В автобиографической книге «Люди, годы, жизнь» Эренбург рассказывал: «Первое мое воспоминание – это большой двор, куры, бело-рыжая кошка, а напротив дома (на Александровской) красивые фонарики – там помещалось летнее увеселительное заведение «Шато-де-Флер»».
Местоположение «Шато» хорошо известно – теперь там стадион «Динамо». Какой же дом и двор запомнился Илье Григорьевичу? Скорее всего, речь идет о старинной двухэтажной постройке, которая, по счастью, до сих пор сохранилась по Музейному переулку, 8 (хотя и облицована неказистой плиткой). Ведь Музейный переулок образовался уже в советское время из части бывшей Александровской улицы. Еще в 1880-е годы этот дом имел прямое отношение к семье Эренбургов: его владельцем был все тот же купец Гершан Эренбург – дед Ильи.
Школьные годы Ильи Эренбурга прошли в Москве, но гимназии он не окончил – из-за участия в революционном кружке вынужден был 17-летним юнцом эмигрировать. Вернуться из-за границы ему удалось только после Февральской революции, а в родном Киеве он оказался осенью 1918 года – когда независимой Украинской державой правил гетман Скоропадский. Писатель поселился в доме на Владимирской, 40, близ Золотых ворот, у своего двоюродного брата – врача-венеролога Александра Лурье. Ему пришлось стать свидетелем целой череды переворотов. Эренбург наблюдал в квартире кузена занятные картины: «Порой утром на улицах стреляли, а в приемной уже сидели мрачные пациенты; они неизменно отворачивались друг от друга, некоторые пытались закрыть лицо газетой. Названия газет менялись, и писали там совсем другое, чем вчера, но это не смущало пациентов».
 

 Однако при всех властях писатель старался не забывать о творчестве. Он издавал новые поэтические сборники, пробовал себя в драматургии, в публицистике. Не раз выступал на нынешней улице Архитектора Городецкого, 5, в богемном подвальчике под ироничным названием «ХЛАМ» (Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты»). В советском Киеве Эренбурга привлекли к деятельности во вновь созданном Всеукраинском литературном комитете (в помещении гостиницы на бульваре Тараса Шевченко, 7). Одновременно приходилось подрабатывать службой в органах собеса, заботясь о беспризорных детях. Илья Григорьевич был в Киеве свидетелем и кровавых расправ над «контрой», устроенных чекистами, и ночных деникинских погромов…
Но именно в те нелегкие месяцы к нему пришла большая любовь. Он зачастил на улицу Мариинско-Благовещенскую (Саксаганского), 22, где в квартире врача Михаила Козинцева жила красавица-дочь – художница Люба Козинцева. В августе 1919-го Эренбург и Козинцева оформили свой брак в советском загсе. Но родители Любы потребовали, чтобы обряд был совершен и в синагоге. Молодые не стали упираться. Правда, раздобыть свадебный костюм в то нищее время было трудновато. И жених, с которого в буквальном смысле спадали брюки, потихоньку попросил у невесты булавку, чтобы быстренько их пришпилить…