Михаил Драгоманов (Часть 1)

Широта взглядов этого деятеля была столь велика, что его считали и националистом, и «отцом русских конституционалистов», то есть кадетов. Думается, что мировоззрение Михаила Петровича было по сути космополитическим, а временные «брожения ума» не противоречили его «эго», что во многом объясняется житейскими обстоятельствами эпохи. Удивительно, но во многих современных энциклопедических изданиях его имя не упоминается вовсе. То есть ни хулы, ни похвалы. Сегодня он, так сказать, «и не друг, и не враг».

Только в 1995 году появилась в столице Украины улица Драгоманова — человека, которого некоторые наши предшественники почитали не меньше, чем Тараса Шевченко. Не кажется ли парадоксальным, что улицы, названные именем Михаила Драгоманова, существовали до этого в Хабаровске, Владивостоке и Харбине? Ибо местная диаспора, чувствовавшая свою этническую связь с материковой Украиной, никогда не забывала о своих великих соотечественниках.

Современники воспринимали этого человека неоднозначно. Много шума вызвала полемика между Драгомановым и Добролюбовым. Камнем преткновения стал Николай Пирогов — попечитель киевских учебных заведений. Этот аристократ по плоти и духу, вдохновитель создания в Украине воскресных народных школ (кстати, первых в отечестве) издал циркуляр, регламентирующий наказание розгами в гимназиях. Широта взглядов Драгоманова позволила допустить, что подобное распоряжение пошло на пользу: закончился учительский беспредел, и розга, благодаря строгому постатейному документу, после этого уже не находила применения, ибо… не за что было наказывать подобным способом.

Добролюбов же усмотрел в инструкции нарушение прав человека и отход величайшего гуманиста Пирогова от идей человеколюбия.

Увлеченный одно время Герценом, Драгоманов впоследствии отказался от философии этого мыслителя, что рассматривалось в некоторых кругах общества как предательство.

Непримиримость к полякам, проявившаяся у Драгоманова после небезызвестного восстания 1863 года, когда они в числе прочего требовали «срыть могилу Шевченко, вокруг которой будто бы шла пропаганда новой колиивщины», позже сменилась либеральным отношением к «нацменьшинству», страдающему от гнета великодержавной российской политики.

Чтобы понять, что представлял собой мыслитель Драгоманов, мало окунуться в его литературное наследие. Поможет нам в этом и библиография об этом человеке. Попробуем сопоставить взгляды ученых и политиков на одни и те же события из жизни Михаила Петровича и его современников.

Детство Драгоманова от самого его рождения прошло в маленьком городке Полтавской губернии, захолустном Гадяче. Отец будущего мыслителя был петербуржцем, чужим человеком в уездной мелкодворянской среде. По воспоминаниям родной сестры Михаила, матери Леси Украинки Олены Пчилки, «батько… усе нам давав: Пушкіна, Лєрмонтова, Гоголя. Вчили ми багато віршів на пам’ять. Потім, пізнавши в тому смак, виучували ми вже й самохіть «Буря мглою», «Кагда валнуєтся жєлтеюшшая ні-ва»… Це нам здавалося гарно! Подобався нам самий вислів, склад, гомін віршів. Тут уже сполучення було нерівне. З одного боку літератури української не було в нас зовсім, а тут ми мали такі добірні твори».

Критики Драгоманова, настроенные проукраински, усматривали в этом главную причину его ренегатства, ибо, как писал в 1936 году в книге, изданной, по понятным причинам, не в СССР, а в румынских Черновцах, «Більше світла!» Михайло Мухин: «В родині батька Драгоманова настільки панувала «російськість», що на дітей вражіння чогось дивного робила родина сусіда, українського романтичного поета Макаровського, в домі якого плекали культ української старовини й пошани до героїв української історії, чого зовсім не було в домі Петра Якимовича Драгоманова, який по своїй понад десятилітній роботі в Петербурзі встиг цілковито «відукраїнщитися».