История самоуправления в Киеве (Часть 1)

Городское самоуправление Киеву знакомо с XV века. В 1494-м литовский князь Александр, чья держава простиралась на юг до Киева, жаловал город привилегиями на основании магдебургского права «по-давному, как было при Витовте» (князь Витовт умер в 1430 году). Короли европейских государств, пользуясь магдебургским правом, умеряли прыть соперников-феодалов. Киев благодаря закону обрел орган самоуправления и суда — магистрат. С другой стороны, киевляне с тех пор были обязаны платить часть налогов в королевскую казну, а не в бездонный карман местного воеводы, что позволило восстановиться после разорительных татарских набегов. Князь Александр сформулировал новый принцип отношений с киевскими обывателями так: «Чтоб и князю было вжиточно, и им не шкодно».

Политика литовского, а потом польского центра по отношению к киевской периферии порой напоминала качели. Права горожан то расширялись, то сужались, в зависимости либо от убедительности их ходатайств, либо воеводских амбиций. Но магистрат исправно управлял жизнью мещанства и купечества из ратуши на Подоле, обладал своей печатью с изображением лука-самострела и другими реликвиями. За свой нелегкий труд отцы города поставили себя на изрядное материальное довольствие под названием «юргенс». В частности, глава магистрата — войт — ежегодно получал 100 ведер «горячего вина» (водки), столько же меду и пива, 100 колод соснового леса, 100 возов дров и прочее, да сверх этого дополнительные 10 ведер водки в подарок на Рождество и Пасху.

 Войты и их приближенные дорожили теплыми местами и отчаянно цеплялись за них. Украинский историк Владимир Антонович в своем исследовании «Киевские войты Ходыки» показал, как зажиточное мещанское семейство систематически прибирало к рукам должность войта в течение XVI—XVII вв. Это было не так-то просто: сильным оппонентом оказался клан мещан Балыков, которым время от времени удавалось спихнуть Ходыков из мэрского кресла. Однако последние возвращались снова и снова, ради чего не стеснялись всячески угождать воеводам. В конце концов это привело к краху мещанского клана. В 1620-х гг. войт Федор Ходыка в интересах польской власти всячески благоволил распространению унии, и народ не стерпел. Мещане, поддержанные казаками, подняли бунт. Лично для войта он закончился трагически: Федора Ходыку попросту бросили в Днепр — «воду пить».

Позже младший сын неудачливого мэра, Андрей Ходыка, тоже пробился в войты и был утвержден на этом посту польским королем. Но на дворе уже были 1640-е годы. Вскоре разгорелась Хмельниччина, так что Андрей, опасаясь участи отца, поспешно покинул кресло в здании на Подоле и скрылся. А в 1649-м ему пришлось подписать официальную бумагу о том, что он отрекается от должности и признает незаконными все распоряжения, сделанные им на протяжении недолгого руководства городом.

После освободительной войны и Переяславской рады в Киев начали присылать воевод уже от московского царя. Нельзя сказать, что мещанам стало от этого намного легче. Как раньше они заваливали жалобами князей и королей, так теперь стали слезно расписывать свои проблемы их царским величествам в Москве, а потом и в Петербурге. Разумеется, причины жалоб были преимущественно материальными. Мещане сетовали на то, что «ратные люди» из поставленного царями гарнизона пользуются постоем, не платя за него; стрельцы сгоняют старожилов с торговых мест на рынках и занимают их сами; военные власти требуют от ремесленников бесплатных работ; караульные, увидев торговцев с поклажей, требуют у них взятки; нарушено монопольное право горожан на торговлю горячительными напитками…

Поскольку значительную часть населения города составляли казаки, появился еще и третий полюс власти — малороссийский гетман. Порой от него обыватели и их выборные органы терпели еще большую кривду, нежели от назначенных самодержавием воевод или губернаторов. К примеру, в 1763 году чиновники киевского магистрата осмелились препятствовать представителю гетмана Кирилла Разумовского, пожелавшему сверить с оригиналами в магистратском архиве копии старинных привилегий городского самоуправления. Разумовский страшно разгневался и подписал ордер, гласивший: чиновников, не уважающих гетмана, лишить должностей и публично высечь розгами.

Архаичное магдебургское право «дотянуло» в Киеве до первой половины позапрошлого столетия. Но при Николае I с ним было покончено. Узнав о том, что отцы города в Киеве потеряли остатки совести и позволяют себе многотысячные растраты, царь установил над городскими делами жесткий правительственный контроль, а в декабре 1834-го вообще упразднил прежние порядки. Взамен этого в следующем году в Киеве впервые избирали городского голову в соответствии с общеимперской структурой самоуправления. Первым официально утвержденным киевским головой стал Парфентий Дегтерев — калужский купец, лишь незадолго до этого переехавший в Украину.

Но тогдашнее самоуправление только называлось таковым. На самом деле городские головы просто передавали купечеству и мещанству волю имперской администрации. Достаточно вспомнить, как относился к ним небезызвестный генерал-губернатор Дмитрий Бибиков. Стоило киевскому мэру однажды выступить против его распоряжения, как Дмитрий Гаврилович подозвал его и в своей излюбленной солдатской манере объявил: «Вы, любезнейший, не киевская городская голова, а киевская городская ж…».