Юрий Лавров

Юрий Лавров родился в Петербурге в семье учителя греческого и латинского языков. Вскоре отец Лаврова стал директором гимназии. В конце 1917 года семья Лавровых распалась. Отец эмигрировал за границу, а мать и четверо детей остались без средств к существованию. Юрию пришлось бросить учебу и начать работать: сначала курьером в Союзе работников водного транспорта, затем он стал подмастерьем у гробовщика, потом помощником слесаря. В 1919 году Юрий совмещал работу продавца в хлебной лавке и выступал во вспомогательном составе Большого драматического театра. Первая эпизодическая роль была сыграна им в спектакле «Рваный плащ». Юрий вышел на сцену вместо заболевшего актера. Это был ввод. Выйдя со сцены, он наткнулся на главного режиссера театра — Лаврентьева, который, обняв парня за плечи, сказал: «Ну, Лавруша, из тебя выйдет толк»… В 1938 году Лавров написал письмо в Киев художественному руководителю Русского драматического театра Хохлову Константину Павловичу, с которым работал до этого в Петрограде, пародируя начало рассказа Антона Чехова «Ванька»: «Милый дедушка, Константин Павлович! Поздравляю вас с Рождеством и желаю всего от Господа Бога! Нет у меня ни отца, ни матери. Ты один у меня остался, сделай милостыню, возьми меня отсюда. Пожалей ты меня, сиротину несчастную»… 

И Хохлов пригласил Лаврова в Киевский театр. В этом же году Константин Павлович поставил спектакль «Каменный властелин». Роль Дон Жуана играл Юрий Лавров. Спектакль стал крупным событием в культурной жизни Украины, после которого Киевский русский театр стал называться именем Леси Украинки… После начала Второй мировой войны труппа театра эвакуировалась — часть в Среднюю Азию, часть в Западную Сибирь. Юрий Сергеевич пришел к главному режиссеру театра Юго-Западного фронта Бенедикту Наумовичу Норду, который вспоминал: «Юрий Сергеевич обратился: «Я пришел просить вас, чтобы меня взяли в труппу вашего театра, который будет обслуживать части нашего театра. Я хочу работать в вашем театре, потому что не могу отсиживаться в тылу, когда идет такая война».

За годы работы в Театре им. Леси Украинки Лавров сыграл много ролей, из которых особенно памятны Дон Жуан и Командор в «Каменном властелине», Риварес в «Оводе», Обрезков в «Живом трупе», Новиков в «Палате», Филипп в «Дон Карлосе» и другие. Очевидно, от отца Юрий Сергеевич унаследовал гены педагога. Он каждое воскресенье встречался с молодежью Театра им. Леси Украинки, причем в течение довольно продолжительного времени. Лавров рассказывал занимательные, поучительные истории из своей жизни, о встречах с известными людьми, делился опытом с молодыми коллегами. Эти собрания шутливо назывались «лаврушниками». Я (актер Олег Комаров) познакомился с Юрием Сергеевичем летом 1966 года после того, как худсовет Театра им. Леси Украинки, возглавляемый и.о. главного режиссера Лавровым, посмотрел мою работу в сценах из телеспектакля по пьесе Назыма Хикмета «Первый день праздника» режиссера В. Чубасова, где я играл роль Фируза. Юрий Сергеевич сказал: «Олег Васильевич, (обратившись ко мне по имени-отчеству, и так же обращаясь ко мне всегда) — вы приняты в нашу труппу на роли гротесково-психологического плана. Желаю плодотворной работы и успеха». Но вместе нам проработать не довелось: Лавров ушел на пенсию. Хотя в театре часто бывал, не пропускал ни одной премьеры, делился своими впечатлениями с актерами.

Хочется сказать несколько слов о юморе Юрия Сергеевича. С тринадцати лет брошенный судьбою в гущу жизни, он со своим ироническим умом, без всякой поддержки, узнав жизнь не с парадного хода, испытав и неприглядные, уродующие человека стороны жизни, которые не изменили, не раздавили его, а только укрепили, заставили надеть на себя защитную броню иронии, сарказма, ерничанья.

Юрий Сергеевич Лавров любил общество остроумных, обаятельных женщин. Они вдохновляли его, служили катализатором его своеобразного, необычного, парадоксального юмора. Они подогревали в нем игру ума. Надежда Петровна Батурина, народная артистка Украины, а тогда — просто молодая и очень красивая актриса, которую Юрий Сергеевич иначе, чем «принцесса Надин» и не называл (она была его партнершей в спектакле «Дон Карлос», где он играл короля Филиппа, а Батурина — принцессу Эбболи). Так вот, как-то Надежда Петровна мне рассказывала, что однажды Юрий Сергеевич прислал ей поздравительную открытку с днем рождения. А надо сказать, что ее муж, Валентин Дмитриевич Тимофеев, был долгое время главным редактором репертуарной коллегии министерства культуры. И как люди образованные и любознательные, они ежегодно посещали с туристическими группами различные зарубежные страны. И к поздравлению Юрий Сергеевич прибавляет: «P.S. Принцесса Надин, Вы уже, наконец, разорили Министерство культуры?» У меня такое впечатление, что своеобразный юмор Юрия Сергеевича был результатом не заранее придуманных заготовок или сочиненных историй — нет! Он так мыслил. Так же как естественно было для него дышать, фонтанировать одну парадоксальную ситуацию за другой… Как-то на скамеечке крыльца старого служебного входа театра сидят Лавров и Халатов. Рядом на тротуаре стоит молодая мама, прижимающая к груди своего заходящегося в плаче младенца. Лавров говорит: «Меняю свою счастливую жизнь на его трагедию»… 

Однажды на спектакле «Рассвет над морем» актер, играющий Котовского, должен был подойти к Лаврову, играющему Смирнова-Ласточкина, и сказать: «Я — Котовский». А Лавров ответить: «Я — Ласточкин», подняться и пойти за Котовским со сцены. И вот, на одном спектакле актер, играющий Котовского, подошел к Лаврову и сказал: «Я — Ласточкин». После чего важно и значительно направился за кулисы. Юрий Лавров вышел на авансцену и, в крайнем изумлении спросил у зрителя: «А кто же тогда я?» Занавес конца первого акта освободил зрителей от необходимости отвечать на этот вопрос…

В спектакле «Песня под звездами» художнику удалось так впечатляюще организовать на сцене пожар барака, что всякий раз в зрительном зале возникали аплодисменты. Юрий Сергеевич, стоя за кулисами, перед выходом на сцену иногда приговаривал: «Если б горело здание ЦК, аплодисментов было бы гораздо больше».

Я помню октябрь 1976 года, когда отмечался 50-летний юбилей нашего театра. На сцене скамьи, поставленные амфитеатром, и каждый последующий ряд возвышается над предыдущим. На скамьях сидит вся труппа. Было много разных выступлений. Но мне запомнилось одно. Раздается звон колоколов. На сцену выходит Юрий Сергеевич Лавров в элегантном костюме, изящно облегающем его стройную фигуру. Цвет костюма иссиня-черный, белоснежный, накрахмаленный воротничок рубашки. Все это с серебром волос и желтизною лица создавало впечатление нереальности, точнее впечатление о человеке вне реальности сегодняшнего дня, сегодняшнего быта. Это пришла другая эпоха, другой духовный мир, и звон колоколов только подчеркивал это впечатление.

— Весеннее небо, темно-синее, как в детстве, — начинает Юрий Сергеевич завораживать зал ароматным, как прекрасные стихи, удивительно емким текстом монолога Рощина из инсценировки Алексея Толстого «Хождение по мукам» (актер не разукрашивает текст, скупо передает картины с трагизмом человека, выброшенного вместе с прошлым из этой жизни, — слышно как шумят деревья в саду). На стуле у деревянной кроватки лежит новая сатинетовая рубашка — голубая в горошину. От нее пахнет воскресеньем. Из коридора слышен голос матери: «Вадим, ты скоро?» И этот милый покойный голос раздается по всей моей жизни благополучием и счастьем. Она целует меня, вынимает из своих волос гребень и причесывает мне голову. «Ну вот, теперь хорошо, поедем». Тройка мчится, вот и широкая улица села, белая ограда церкви. Зеленый луг, мелко распустившиеся березки, под ними покосившиеся кресты, холмики. Моя родина… Ничего этого больше нет, не повторится. Мальчик в сатинетовой рубашке стал убийцей… 

Последнюю фразу Лавров произносит так, что я почувствовал, как мурашки пробежали по телу. Затем несколько мгновений паузы, зритель словно окаменел от этого волшебства и вдруг — взрыв аплодисментов.

В последние годы жизни сердце особенно беспокоило Юрия Сергеевича. И однажды, когда произошла очередная остановка сердца, молодая врач скорой помощи, буквально вытащила Лаврова из объятий «костлявой», как иногда выражался сам Юрий Сергеевич. Его везли в больницу, а актер сочинял стихи, полные остроумия и самоиронии, посвященные своей спасительнице. Вот образец того, как можно использовать каждую минуту оставшейся жизни. Лавровское сердце было в никудышнем, плачевном, даже катастрофическом состоянии, он чувствовал и понимал это, а его храбрая душа не унывала и пыталась заполнить игрою ума оставшееся время жизни…

Летом 1980 года я отдыхал в Миргороде. После занятия лечебной физкультурой я переодевался в раздевалке, и вдруг увидел, что с измятой газеты «Вечернего Киева», в которую были завернуты кеды соседа, на меня смотрит Юрий Сергеевич… в траурной рамке. Я опустился на колени, чтобы разглядеть помятую газету и убедиться — это ошибка, что траурной рамки нет, что мне просто показалось. Но, увы, ошибки не было… Юрий Сергеевич Лавров похоронен в Киеве на Байковом кладбище.