Чисто русское убийство - история Петра Столыпина (Часть 4)

Так кто же умирал в киевской клинике Маковского ранней осенью 1911 года? Талантливый чиновник? Гениальный реформатор? Пламенный патриот? Или погромщик и обервешатель, как, не без глубокого удовлетворения, отметил в своей статье Ульянов-Ленин? Эти и другие вопросы не дают покоя вот уже третьему поколению историков, политиков и государственников. Споры вокруг этой, безусловно, великой и противоречивой исторической фигуры продолжаются. Не иссякают темы бурных дискуссий, ширятся ряды биографов и толкователей его идей и жизнедеятельности.
Петр Столыпин родился 2 (14) апреля 1862 года в старинной дворянской семье с корнями, уходящими в начало XVI века. В его роду были адъютант Суворова, сенатор, два генерала… Отец, Аркадий Дмитриевич, отличился во время Русско-турецкой войны, по окончании которой был назначен губернатором части земель Болгарии. Мать, Наталья Михайловна Горчакова, из древнейшего княжеского рода, восходящего к Рюрику.
После учебы в гимназии блестяще оканчивает естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Еще будучи студентом женится на Ольге Борисовне Нейгард, фрейлине императрицы Марии Федоровны, жены Александра III. Кстати, праправнучке Суворова. До трагической смерти брата Столыпина Михаила на дуэли, Ольга была его невестой. Молва гласила, что Михаил на смертном одре просил Петра связать свою жизнь с ней. Но, видимо, это красивая легенда: Столыпин нежно и преданно любил жену, и был любим; супруги воспитывали пятерых дочерей и сына.
Службу начал в министерстве внутренних дел, а затем работал в департаменте земледелия и сельской промышленнос ти, где особенно интересовался сельскохозяйственным делом и землеустройством. Здесь он сделал буквально головокружительную карьеру: за два года прошел путь от рядового чиновника до заместителя столоначальника с пожалованием в звание камер-юнкера Двора Его Императорского Величества. 18 марта 1889 года он назначается ковенским уездным предводителем дворянства и председателем суда мировых посредников.

В Ковно (ныне Каунас, Литва) сразу вник в местные особенности жизни, проблемы, четко определив свое место в обществе, увидел пути и направления своей деятельности, что вскоре дало ощутимые результаты. Успехи его отметило и начальство: вскоре он был назначен гродненским губернатором.
Гродненская губерния имела ряд особенностей. Городские жители были представлены в основном евреями, аристократия — почти исключительно поляками, а крестьянство — белорусами, украинцами (на юге) и поляками (на западе). По инициативе губернатора в Гродно открыли еврейское двухклассное народное училище, а также женское приходское и ремесленное училища. Он стал поощрять крестьян селиться на хуторах, развивал кооперацию, наладил сельскохозяйственное образование, ратовал за отмену чересполосицы, внедрил мелиорацию. Многие понимали, что молодой чиновник превращался в реформатора с большим будущим. Заметили это и в столице. Министр внутренних дел Плеве переводит его в Саратов.
Эта губерния считалась одной из богатейших и густонаселенных в России. Там проживало более 2,4 млн. человек (1897 г.). В ее степях кочевали полудикие киргизы, было множество помещичьих сел, тут же Сарепта — немецкая колония с аккуратными белыми домиками, оснащенными электричеством, водопроводом и прочими «удобствами». К тому времени губерния располагала неплохим производственным потенциалом. Столыпин укрепляет чиновничью вертикаль, содействует развитию торговли, использует разветвленную сеть железных дорог для расширения продажи сельхозпродуктов, поощряет открытие новых промышленных предприятий. Именно здесь его застало начало Русско-японской войны, плачевные последствия которой вызвали бурю народного возмущения и дали старт первой русской революции. «Началась работа темных сил для возбуждения народа против власти», — отмечает он.
Убежденный противник войны, Столыпин призывает зачинщиков беспорядков к ответу. Личным примером и непосредственным участием в митингах дает понять населению, что он будет тверд в намерении не допустить нарушения порядка. Справедливости ради надо сказать, что он жестко, твердой рукой пресекал революционные выступления. Широко использовались методы убеждения. Для публичных выступлений были привлечены известные и уважае­мые люди губернии: врачи, журналисты, писатели, преподаватели, священнослужители. Открывались кассы взаимопомощи, бесплатные медицинские учреждения.
Губернатор действовал твердо и последовательно. Он искренне считал, что пока губернская власть спокойно выполняет свои обязанности, революция не может восторжествовать.
Вскоре в городах удалось навести порядок, а вот в селах погромы продолжались. Забавно, но в первую очередь горели усадьбы тех, кто спонсировал левых. Обиженные обратились за помощью к властям. Выяс­нилось, что «революционерам» нужно было все больше и больше средств, а незадачливые спонсоры имели свои лимиты. Тогда бандиты потребовали все, грозя немилосердной расправой. Эти факты тут же были преданы гласности, и финансовая помощь провокаторам прекратилась. Наконец утихли и сами бесчинства. Люди поняли, что никакой революционной идеологией здесь и не пахло — речь шла лишь о грабежах и наживе.
Все — и сторонники, и противники, отмечали личное мужество Столыпина: он смело выходил он к митингующим без охраны и оружия, емко, лаконично, доказательно убеждал митингующих разойтись. Однажды бесстрашно пошел на пистолет в руке обезумевшего бандита, который не посмел выстрелить и ретировался. Толпа наградила губернатора аплодисментами.
Только после проведенных мероприятий, продемонстрировавших, что в губернии есть твердая власть, были приняты более радикальные меры и введены войска в подтверждение властных полномочий. При этом, в отличие от утверждения советских историков, солдаты не стреляли. «Трусливые зайцы разбежались сами», — свидетельствует один из очевидцев.