История самоуправления в Киеве (Часть 3)

Политические взгляды Добрынина можно было оценить как крайне правые, фактически черносотенные. Правая фракция городской Думы считала его лидером и штатным оратором. Но такие политические взгляды порой ставили Добрынина в двойственное положение. Когда после смерти Сольского городским головой стал махровый реакционер Василий Проценко, Николай Петрович даже растерялся. По убеждениям ему надлежало быть рядом с мэром, но по думскому имиджу — против него. После того как вместо Проценко цепь городского головы надел на себя либерал Ипполит Дьяков, старик Добрынин воспрянул духом. Но настали другие времена. Хотя его и продолжали по привычке избирать в городскую Думу вплоть до 1910-х годов, умные люди не воспринимали его всерьез. И не зря писал в 1911-м популярный фельетонист «Киевской мысли» Гарольд, сравнивая Николая Петровича со знаменитым нижегородским патриотом:

Решил наш Добрынин
Нечаянно, вдруг,
Что дед его — Минин,
Он — Минина внук!
Но Минин был Минин,
Совсем он иной!
А гласный Добрынин —
Петух с Прорезной.

После Февральской революции были выработаны новые, демократические правила выборов в городскую Думу. Право голоса получили все граждане, независимо от материального положения и пола. Естественно, новые выборы принесли успех левым силам (в Думе появилась даже фракция большевиков). Новым мэром стал Евгений Рябцов, представитель партии эсеров.

Но по мере развития событий авторитет выборных властей падал. Толпы вооруженных людей, то и дело выяснявших отношения между собой на киевских улицах, чихать хотели на позицию городской Думы. В этих условиях думцы проявили сплоченность, невзирая на партийные противоречия. Заседали и высказывались по каждому конфликту, претендовали на роль третейских судей, порывались мирить враждующие стороны. Когда в январе 1918 года город обстреливали из пушек красногвардейцы, возглавляемые Михаилом Муравьевым, думская делегация под огнем отправилась уговаривать красного командира образумиться, но сама получила от него свирепый ультиматум. После установления советской власти мэрии было предписано вообще не вмешиваться в военно-политические дела, заниматься только хозяйством.

Выразительный обмен посланиями произошел 90 лет назад, в феврале 1918 года, между городской Думой и ее куратором — комиссаром по гражданским делам Григорием Чудновским. Комиссар высказал недовольство тем, что на улицах Киева валяются трупы. Он приказал Думе в течение 24 часов навести порядок, угрожая в противном случае оштрафовать на 100 тысяч руб. лично городского голову. Отцы города позволили себе возмутиться. Приняли резолюцию, посланную товарищу Чудновскому: «Киевская городская Дума констатирует, что приказ по адресу городской управы о немедленной уборке трупов обращен не по адресу, так как назначение комиссаров по отделу народного здравия дезорганизовало этот отдел, в частности, начатую им деятельность по уборке трупов, и по существу, и по форме является грубым нарушением автономных прав самоуправления, которому никто, кроме Думы, не имеет права приказывать и представителям которого никто не имеет права грозить штрафами».

Этот мрачный эпизод был едва ли не последним в Киеве случаем столь смелого обхождения демократического органа с большевистским комиссаром. После окончательного установления на берегах Днепра коммунистического режима городская Дума вообще канула в Лету. Все ее полномочия надолго прибрали к рукам рабоче-крестьянские советы, направляемые партийным руководством.

Николая Ивановича Чоколова, совладельца дрожжево-винокуренногo завода на Глубочице (старинные корпуса которого не так давно сгорели), в дореволюционной киевской прессе именовали витиеватым титулом Лукьяновский дрожжевой милорд. В городском бомонде предприниматель был не из последних: он носил почетное звание коммерции советника, состоял купеческим старостой. Не раз его избирали гласным городской Думы. В начале прошлого века Чоколову приходилось исполнять обязанности члена городской управы по строительной части, что примерно соответствует нынешней должности главного архитектора города. Но джентльменским поведением милорд отнюдь не отличался. Поговаривали, что для своего продвижения в Думу он щедро угощал избирателей горячительными напитками. А однажды, сам слишком уж разгорячившись, прямо на заседании Думы «оскорбил действием» коллегу Рустицкого, что не прошло Чоколову даром. Дело передали в суд, волокита тянулась довольно долго — с 1899 по 1903 год, но в итоге Николаю Ивановичу пришлось неделю отсидеть в кутузке.

Однако киевляне узнали милорда и с другой стороны. В начале минувшего столетия Чоколов оказал добрую услугу десяткам рабочих семей. Благодаря его благотворительным пожертвованиям и поддержке в городских органах оказалось возможным приобрести участок земли по дороге на Жуляны и возвести там на артельных началах поселок для рабочих, мастеровых и служащих. В августе 1905 года при освящении поселка решено было дать ему наименование Чоколовка. Этот топоним благополучно дожил до нашего времени, стал названием жилого массива. Уже на нашей памяти бывший бульвар Ленина в этой части Киева переименовали в Чоколовский бульвар, окончательно закрепив на карте столицы имя несдержанного мецената.