Сидевший рядом прокурор суда Брандорф, казалось, полностью отрешившись от происходящего, углубился в чтение каких-то бумаг: «Богров Дмитрий Григорьевич… В соответствии с выпиской из метрической книги имя преступника — Мордко, сын Герша. А по законам Российской империи перемена фамилий или имен подлежат наказанию штрафом или тюрьмой. Надо будет не преминуть указать правильное имя в обвинительном акте, — размышлял прокурор. Что тут еще? Полная биографическая справка, из которой следует, что родился стрелявший 29 января 1887 года. Отец — киевский присяжный поверенный, домовладелец. По местным меркам очень богатый человек. Несмотря на иудейское происхождение, является долголетним членом Дворянского клуба, где пользуется уважением за профессионализм и готовность всем оказать посильную помощь. Дед Богрова — популярный писатель, писавший на темы из еврейской жизни: автор книг «Записки еврея», «Еврейский манускрипт». Сторонник ассимиляторского течения в еврействе. Образование недоросль получил более чем блестящее: гимназия, юридический факультет Киевского университета, в каникулярное время постоянно выезжает за границу для углубления познаний в языках. Получив диплом, едет в Мюнхен, где совершенствуется в социальных науках. Далее: Петербург, где работает помощником присяжного поверенного, затем осенью 1910 года возвращается в Киев и тут же, сославшись на крайнюю усталость и слабое здоровье, уезжает в Ниццу. И когда это он успел так устать? Бедняжка… В феврале 1911-го вновь Киев. Пытается заниматься адвокатской работой в кабинете присяжного поверенного А. С. Гольденвейзера, но усердия на этом поприще особого не проявляет. Скорее всего, заинтересовали его философские интересы известного юриста. Правда здесь прослеживается некое несоответствие сформировавшихся анархических взглядов Богрова откровенно либеральным убеждениям Гольденвейзера, чрезвычайно далеким от активных выступлений. А вообще столько противоречивого и непонятного в этой, с позволения сказать фигуре…».
Подполковник закончил первую часть допроса и предложил Богрову изложить свои показания собственноручно. Тот, еле заметно кивнув, безропотно взялся за перо.
Особенно подробно ему предложено было остановиться на работе в охранке, на что он показал: «С анархистами я познакомился в 1907 г., в Киеве, в университете через студента Татиева под кличкой „Ираклий“… Никаких преступных деяний я за все время принадлежности к анархистам не совершал. Примкнул к анархистам и искал связей с ними сначала из-за желания подробнее познакомиться с их учением, а затем (но очень короткое время) был заражен царившим там боевым духом.
С середины 1907 г. я стал давать сведения охранному отделению относительно группы анархистов, с которой имел связи. В охранном отделении состоял до октября 1910 г., но последние месяцы никаких сведений не давал. В сентябре 1908 г. я предупредил охранное отделение о готовящейся попытке освободить заключенных в тюрьму Тыша и «Филиппа». Необходимо было немедленно принять меры, и я предложил Кулябко арестовать и меня. Я был арестован и содержался в Старокиевском участке две недели.
В охранном отделении я шел под фамилией «Аленский» и сообщил сведения о всех вышеприведенных лицах, о сходках, о проектах экспроприаций и террористических актов, которые и расстраивались Кулябко. Получал я 100–150 руб. в месяц, иногда единовременно по 50–60 руб. Тратил их на жизнь.
Никакого определенного плана у меня выработано не было, я только решил использовать всякий случай, который может меня привести на близкое от министра расстояние, именно сегодня, ибо это был последний момент, в который я мог рассчитывать на содействие Кулябко, так как мой обман немедленно должен был обнаружиться».
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Оставьте пожалуйста свой комментарий