Великий пожар 1811 года (Часть 1)

По официальной версии, он возник совершенно случайно, продолжался три дня (9-11 июля) и далее Подола не распространялся. Однако многие дошедшие до наших дней письменные свидетельства говорят о том, что пожары терзали Киев не три дня, а более месяца, и возникли они не случайно. Они возвещали о той великой буре, которая омрачила небеса 1812 года.

В 1810 г. отношения между Россией и Францией окончательно испортились. Наполеон и Александр І начали стягивать к разделявшей их страны польской границе войска. В планах будущей войны Киев играл видную роль, т.к. с запада империю прикрывали всего две крепости – Рига и Киев. В последнем предполагалось устроить лагерь-депо для запасных армий. По составленному в январе 1811 г. плану инженерного генерала Глухова Печерскую крепость следовало усилить двумя новыми (Васильковским и Зверинецким) укреплениями, снабдить 330 крепостными орудиями и увеличить гарнизон до 20 тыс. человек. (Валы на Зверинце насыпали солдаты двух конно-татарских полков под командой знаменитого артиллерийского генерала А. П. Ермолова).

Строительные работы над Днепром привлекли к себе внимание командующего французской армией на территории «герцогства Варшавского» князя Экмюльского маршала Даву (1770-1823). Однокашник Наполеона по военной школе и соратник всех его походов, он отличался не менее крутым нравом, чем его коронованный патрон. Судьба лагеря-депо в Киеве была предрешена.

Начиная с зимы 1810 г., в город стали засылаться группы диверсантов, состоявшие, в основном, из волынских шляхтичей. Агенты маршала Даву привлекали к делу и тех помещиков, имения которых были разрезаны границей. Частично они зависели от французских оккупационных войск, а по ту сторону границы должны были подчиняться русским властям. Из своих поездок в «герцогство» шляхтичи возвращались подчас с «деликатными поручениями» французской разведки. Провезти нужное количество пороха для уничтожения крепостных укреплений и других военных объектов Киева они, конечно, не могли, и потому французы поручали им поджигать армейские склады, административные здания, квартиры генералов и чиновников. По замыслу Даву и его коронованного патрона, умело скоординированные удары по Киеву должны были внести замешательство в работу местных властей, ослабить тылы русской армии и породить панические настроения среди населения.

Первой жертвой диверсантов стал Подол с его портом и многочисленными складами.

В начале лета 1811 г. в Киеве и во всем крае стояла сильная жара. Днепр пересох, среди его волн появились многочисленные песчаные бугры, по которым мальчишки перепрыгивали с Подола на Труханов остров. Вода в колодцах почти исчезла. Природа будто нарочно создавала идеальные условия для французских поджигателей. И результаты их действий превзошли самые смелые ожидания.

Неукротимое пламя бушевало на улицах Подола три дня, пока не превратило его в сплошное пепелище. Отставной адъютант киевского генерал-губернатора графа  Михаила Андреевича Милорадовича (1771-1825), писатель Федор Глинка (1786-1880) путешествовал тогда по Украине и прибыл в Киев сразу после катастрофы. По словам очевидцев и своим непосредственным наблюдениям он создал первое печатное описание бедствия:

«С высоты горы, подле церкви св. Андрея Первозванного (там теперь небольшой скверик с чугунной “беседкой Кокарева”.), взглянул я на опустошение, учиненное великим пожаром, и невольно содрогнулся. Там, говорили мне, среди самой населенной части Киева, на Подоле, начался пожар в четыре часа пополудни, и вдруг черные тучи дыма помрачили солнце и закрыли свод неба. Порывистый вихрь, кружа с собою пыль, дым и горящий пепел, уносил целые пылающие головни и разбрасывал их по всему пространству. Огненные столпы показались в разных местах вдруг, и пламя обхватило весь Подол. Бедствие сделалось неминуемым и всеобщим; день претворился в ночь; каждое огромное здание представлялось огнедышащим жерлом, извергающим пламя, дым и пепел. каменные дома горели и с треском распадались; великолепные храмы пылали; сотни малых хижин во мгновение ока превращались в пепел. Все пожарные трубы, все полицейские отряды, несколько батальонов солдат и несколько тысяч народа не могли подать никакой помощи нижнему Киеву. И можно ль было изобресть средство к спасению тогда, как пламя в виде огненной реки, почти равнявшейся в широте с самим Днепром, разливалось по всему берегу? Ветер, ударявший в гору и потом от неё отражавшийся, увлекал за собою пламя и каждым оборотом своим зажигал по десяти и более домов вдруг. И самый воздух казался воспламененным.

Напрасно народ и войско толпились в тесных улицах, загроможденных тлеющими бревнами: деревянная мостовая горела под ногами их; с обеих сторон пылали дома, а сверху сыпался горячий пепел. Генерал Милорадович, известный непоколебимым мужеством своим в сражениях, ободряя жителей и поощряя войско, являлся везде, где огонь и опасность усиливались. В одном тесном переулке пламя, обойдя его кругом, опалило ему щеку, волосы и мундир. Едва мог он ускакать по горящим развалинам».